Однако во время обыска в квартире Альфке были найдены новые неопровержимые доказательства его виновности: целый чемодан фальшивых номерных знаков, с помощью которых преступник маскировал используемые при ограблениях автомашины; кипа планов города с пометками возле ограбленных банков; два пистолета, ружье и значительное количество боеприпасов. Кроме того, при обыске были найдены изобличавшие Альфке документы: купчая на одноквартирный дом стоимостью 95 тыс. марок от 8 августа 1965 г. и целая груда счетов: на «фольксваген» с прицепом: для дальних туристских поездок, на меховое манто, на обстановку для трех комнат и на множество других ценных вещей — общей сложностью на сумму 37 500 марок.
Дело Альфке не тянулось и двух месяцев. Уже 2 марта 1966 г. в первой судебной коллегии по уголовным делам ольденбургского земельного суда состоялся процесс.
Защитник подсудимого доктор Ройтер спросил, как могло случиться, что полицейский вахмистр, имевший твердый, постоянный заработок и не обнаруживавший прежде преступных наклонностей, вдруг вступил на путь, столь отклоняющийся от нормы, психиатр изумленно ответил:
— Альфке хотел без больших усилий сделаться миллионером. Я дословно передаю вам то, что он сам мне сказал. Это не ненормальность и тем более не патология в смысле параграфа 51, предусматривающего невменяемость. Этого сейчас хотят у нас все!
Суд приговорил Гуго Альфке к 12 годам заключения в каторжной тюрьме с последующим поражением в правах сроком на 10 лет, пожизненному лишению права на управление автомобилем и отдаче под надзор полиции (последнее вызвало в зале вспышку приглушенного веселья).
(Продль Гюнтер. Фемида бессильна. М., 1974).
УБИЙЦЫ — НИКАРАГУАНЦЫ
1 августа 1961 г. в поздний час на заброшенном огороде близ Кормейя трое мужчин раскапывали старую грядку. Часы на колокольне ближней церкви пробили полночь, и с их последним глухим ударом из-под земли извлекли какой-то длинный тюк, который поволокли напрямую через заросшие бурьяном грядки к дороге, и, погрузив тюк в ожидавшую там машину, сами тоже забрались в нее. Взревел мотор, машина понеслась в направлении к Парижу.
Однако в Париж незнакомцы отнюдь не собирались. Совсем наоборот: они объехали столицу по окружной дороге и выбрались на шоссе, соединяющее Париж с Орлеаном и ведущее дальше через Тур и Анже к Нанту. В полуночную пору на шоссе было почти пусто; оживление на нем должно наступить лишь ближе к утру, когда в столицу покатят тяжелые грузовики с продовольствием.
Трое неизвестных знали об этом; не учли они только одного: движение на шоссе было двустороннее, и если для машин, ехавших в сторону Парижа, час пик начинался еще до рассвета, то для транспорта, идущего в сторону Тура (а они ехали именно в этом направлении), он наступал несколько позже. Этот просвет оказался для них роковым: содержимое тюка, выкопанного их тайника на старых огородах, по ошибке положили не на ту сторону шоссе.
Часа полтора спустя в уголовной полиции на Кэ д’Орфевр раздался звонок. Патрульная машина вызывала по радио дежурную оперативную группу комиссии по расследованию убийств.
На шоссе, ведущем к Туру, случилась весьма странная история. Полчаса назад некий инженер Жак Селье наехал на своей машине на неизвестного мужчину, который, однако, был уже, видимо, мертв еще до этого несчастного случая.
Отчего он умер и как очутился на шоссе, было неизвестно. Человек, на которого наехала машина Селье, был мертв в течение никак не менее 24 часов: трупное окоченение частично успело уже исчезнуть. Сверх того удалось установить, что этот мужчина был, по всей вероятности, застрелен, однако (по некоторым признакам) вовсе не в том месте, где был найден. В пользу этого говорило, в частности, то обстоятельство, что ни на шоссе, ни на машине Селье крови почти не имелось.
На убитом были только брюки и рубашка; никаких документов, удостоверяющих личность, при нем не оказалось. На коже головы трупа виднелась царапина — след от скользнувшей пули. Возникало подозрение, что произошло преднамеренное убийство. Преступник убил свою жертву где-то в другом месте, а потом положил труп на шоссе. С какой целью — догадаться было нетрудно: раздавленного наехавшей машиной покойника нельзя будет опознать. Однако тут убийца и просчитался. Наехал на мертвое тело не тяжелый грузовик, а легковой автомобиль, и увечья, нанесенные им, отнюдь не исключали возможность установления личности убитого.
В одежде трупа, найденного на шоссе, сотрудники лаборатории обнаружили две бесцветные червеобразные личинки. Эти личинки насекомых живут исключительно в темных местах и на дневном свету могут очутиться только волею какого-либо непредвиденного случая. Стало быть, их обнаружение на воротнике рубахи покойного могло Означать только то, что перед транспортировкой трупа на шоссе его держали в каком-то месте, где могут водился эти твари, в какой-нибудь пещере или в туннеле.
С рубахи убитого, с его волос и брюк была собрана темная пыльца, оказавшаяся при спектральном анализе антрацитовой пылью и железистым песком. Нашли на нем также Сосновые и дубовые опилки и крошечные кусочки бумаги из чистой соломенной целлюлозы. Кроме того, были обнаружены кроличьи шерстинки, маленькие зеленые кусочки текстильного волокна, мелкие клочки красной ткани, а также следы плесени и дрожжевого грибка, постоянно обитающего на сырых стенах.
Весомые штрихи в воссоздаваемую картину внесла и судебная медицина. Выяснилось, что неизвестный был не застрелен, как это предположил полицейский врач при первом осмотре, а умер от удара ножом в сердце. Правда, до этого в него попали две револьверные пули, одна из них всего лишь скользнула по черепу, тогда как другая застряла в правом легком. По ней без всякого труда и установили систему и калибр оружия.
Во время следствия выяснилось, что звали убитого Рикардо, во Францию он иммигрировал, видимо из Никарагуа, а девичья фамилия его матери — Мора га. Комиссар разослал своих людей в разные заведения южноамериканского колорита, и таким путем ему стало известно о хозяине одного маленького бара на Порт Майе, который хорошо знал покойного, в последнее время его частого Гостя. Этот владелец бара сообщил, что Рикардо носил фамилию Медрано. В его же баре этот самый Рикардо Медрано встречался с тремя эмигрантами из Никарагуа, с которыми, по-видимому, проворачивал какие-то одним им известные дела.
Бумажник Медрано, в отличие от этих эмигрантов, постоянно был туго набит. Он азартно играл на бегах и совсем недавно выиграл на ипподроме в Венсенне большую сумму денег. Эмигрантская троица при каждой встрече получала от него деньги. Адреса этих эмигрантов владелец бара, к сожалению, не знает, а слышал, что одного из них зовут Гонзало, а другого — Франческо. Они живут, по его определению, где-то в парижском предместье, поскольку постоянно приезжают на автобусе. К тому же Гонзало как-то заявил, торопя своих друзей на последний автобус, что упусти они его — и им придется топать целых два часа.
Однажды вечером двое инспекторов-криминалистов ехали на служебной машине из Аржантей в направлении Кормейе. Вдруг в лучах фар вынырнули из темноты трое мужчин, бегущих вдоль проселочной дороги в Саннуи.
«Это вполне могут быть они, — сказал один из инспекторов.- Рост примерно соответствует, комплекция и число — тоже».
Они развернулись и быстро поехали назад в Аржантей, к полицейскому участку, где им немедленно дали нужную информацию. Разного рода убежищ и укрытий в районе Кормейе имелось более чем достаточно, взять хотя бы заброшенный садово-огородный участок, о котором владельцы, наверное, уже и думать забыли. Прежде там был подпольный винокуренный завод, но это было уже давно. Инспекторы понимающе переглянулись.
Не прошло и получаса, как к старому садоводству уже подъехал небольшой отряд полицейских. Комиссар пинком нога распахнул калитку, и тут же нестройным залпом по нему грянули пули. Укрывшись за стволами деревьев, полицейские не спускали глаз со строений. Наконец прибыло подкрепление. Полицейские и жандармы проворно окружили дом, комиссар через громкоговоритель известил об этом злоумышленников и потребовал, чтобы они выходили по одному с поднятыми над головой руками.